Хабарова О. Е. 1. Проблематизация актуального состояния научных исследований феномена наркотической зависимости Констатация проблемы. Исторический опыт по изучению, предупреждению и профилактике феноменов химических зависимостей, накопленный специалистами различных областей знания – медицины, психологии, биологии, педагогики, юриспруденции, антропологии и мн. др. – огромен. Однако фактическое положение дел [6] позволяет утверждать, что феномен зависимости, его природа, а это значит и способы влияния на него, остается по-прежнему белым пятном на карте научного знания. Такое положение дел позволяет предположить, что наука и феномен зависимости человека от психо-активных веществ находятся в состоянии изоморфизма по отношению друг к другу. Только этим можно объяснить отсутствие на современном этапе научного знания действенных средств, предотвращающих возникновение явления зависимости. Поэтому и сам феномен зависимости пока еще должен быть отнесен к непознанным, стихийным явлениям, не поддающимся со стороны человека контролю и управлению. Возможные причины изоморфизма науки и феномена «зависимости (аддикции)». В научной деятельности объект исследования всегда внеположен субъекту-исследователю как объективная, подлежащая познанию реальность. Задачей науки является: определить неизвестный ранее ей феномен, установив все возможные его связи и отношения, причины появления объекта в реальности, этапы его развития и условия прекращения существования. В этом смысле «зависимость», как объективный феномен для науки, есть внеположный человеку-исследователю объект, в ходе изучения которого он предпринимает поиск разнообразных методических средств. Предметность в исследовании объекта задается местом приложения инструментов к объекту [9, с.86]. В тематике диссертационных работ по проблемам наркозависимости, в самом общем виде, предметность задается так: зависимость и когнитивные процессы, зависимость и конфликность, зависимость и агрессивность, зависимость и групповая терапия, зависимость и процесс ее течения и т.д. и т.п. В отношении связей и закономерностей, найденных в узких границах каждого такого исследования, разрабатываются практические приемы работы именно с данным типом связей, которые не распространяются и не могут распространиться в целом на всего человека, страдающего аддикцией, в силу предпринятых методологических ограничений в предмете исследования. А наркотик в реальности действует, напротив, целостно на человека. Именно поэтому феномен зависимости, как явление, в реальности соотносимое с человеком в целом, но изучаемое в ракурсе отдельных предметных проекций, остается по-прежнему непознанным по своей сути объектом. Поэтому специалисты-практики, опираясь на результаты исследования отдельных предметных научных дисциплин, или даже на всю их совокупность, явление зависимости «взять» не могут. Феномен зависимости, как целостная характеристика человека, является отрицательным полюсом одного из множества возможных состояний, каждое из которых характеризуется полярной парой условно устанавливаемой нормы или отклонения от нее (зависимость – независимость, счастье-несчастье, радость – грусть, смех – плач, здоровье – болезнь и.т.д.) Поэтому Сам человек, как носитель каждого из всех возможных своих состояний, должен выступать центральным объектом научного знания при рассмотрении любых феноменов (объективных проявлений) человека, в том числе, состояний зависимостей (аддикций). И это не что иное, как реализация научного принципа целостности в подходе к исследованию системного объекта «носитель состояния – состояние», понимаемого как единое и неразрывное целое. Однако науке не удается самого носителя состояния рассмотреть как единое целое, проявляемое в одном из своих состояний, т.к. наука (и это парадокс!) не обладает точными границами объекта человек. Человек для науки это никогда не личность, а единица популяции. Последняя также пока не определена в своей сути: у науки нет данных об условии прекращения существования человеческой популяции, т.е. нет данных о начале и конце существования объекта «человек». Наука также не может опираться на данные, полученные ею только в отношении одного из представителей данной популяции: один конкретный человек с фамилией, именем и отчеством в научном знании не может (!) в отдельности фигурировать, т.к. научные знания об определенном объекте должны быть принципиально переносимы и на каждый другой аналогичный объект, но другой человек – с другим именем, отчеством и фамилией - совершенно не аналогичен первому – он принципиально иной. Для решения этого проблемного методологического вопроса гуманитарная наука, так же как и естественные науки о человеке, создает замещающий модельный объект – обезЛиченную выборочную совокупность. Человек в ней лишается категории Лица и номинируется единицей выборочной совокупности. Если такого объекта нет в гуманитарном (или естественнонаучном) исследовании – оно не может претендовать на научность. Изучая таким способом все возможные проявления объекта «человек» через разнообразные проблемные и актуальные для познания стороны его проявления - феномен зависимости, феномен одаренности, феномен профессионального мастерства, феномен преступности и т.п. – наука и пытается исследовать самого человека, но именно как выборочную однородную совокупность безЛиких единиц. Однако смысл рассмотрения состояния феномена зависимости без его непосредственного носителя – Личности человека - абсурден. Наука обходит данную проблему, вводя в предмет исследования человека по «его частям»: феномен зависимости и …когнитивные процессы (про человека же!), зависимость и …память, …ассотиативные связи, и… т.д. Как же логически «размышляет» в ситуации такого подхода наука? Она (наука) полагает, что целый человек уже по умолчанию присутствует в ее научном предмете, который называется психология, медицина, биология, физиология. Если рассмотреть методологический аппарат исследований по данной проблеме, то в них предполагается, что, взяв экспериментальную (ПАВ-зависимые) и контрольную выборки людей (ПАВ-независимые) из генеральной совокупности, наука уже имеет дело с самими носителями этих состояний. Что не является истинным утверждением. Истинно другое утверждение - каждое уникальное состояние человека это и есть уже сам человек в целом. И именно потому, что эту объективную реальность невозможно смоделировать в классическом методологическом подходе к организации предметного научного знания, человеком пренебрегают как целой и уникальной единицей, и старательно изучают самые разнообразные о нем умозрительные построения. Классическая наука понимает, что никакая однородная выборка из принципиально уникальных экземпляров составлена быть не может! Поэтому, желая в процессе научного анализа отвлечь от человека какое-либо одно из имманентных его состояний, наука ничего и не может сделать с самим состоянием, так как в ее способах работы с феноменом нарушается научный принцип целостности. Иными словами, в погоне за средствами против зависимостей она теряет самого Человека как такового. И если бы все исследования проблемы зависимостей, а вместе с ними и изучение болезней, преступности, одаренности, асоциального поведения и мн. др., действительно не нарушали бы научного принципа целостности, то все они должны были бы иметь одну и ту же обязательную составляющую – целого и неделимого предметным знанием человека-Личность. Но тогда он должен однозначно и одинаково определяться во всем мировом знании. Чего нет в реальности. Вместе с тем ни одно исследование не объявляет о парадоксе: проблеме отсутствия носителя феномена зависимости в объекте исследования. Как же этот неудобный парадокс удается обойти? Очень просто! Наука берет за аксиому, что феномен Человека - известная и настолько всем очевидная вещь, что ее можно оставить без внимания, а по сути пренебречь им, как это делает физика, пренебрегая размерами изучаемых тел и обозначая их все одинаково - точками. Сегодня как в гуманитарном, так и в естественнонаучном знании Человек, как носитель феномена зависимости и др. интересных для науки феноменов, не является объектом научных исследований. Человека наука возвела в ранг …заказчика на исследование своих собственных состояний, методологически полагаемых в классическом научном подходе как будто бы существующих объективно – т.е. вне него. От имени обобщенного на уровне всей популяции человека-заказчика наука трудится, не покладая рук! Планетарного человека – а именно его голосом говорит наука – волнуют его же собственные состояния, и мир науки занят поиском средств их профилактики! А когда этих средств в науке после столетних поисков так и не находится, то «прилипшие (для науки!) намертво к человеку» проблемные состояния (однополые браки, проституция, наркотики) предлагается узаконить [3]. При таком «методологическом» подходе наука занята проблемой зависимостей следующим образом: как бы отогнать от человека-заказчика его собственные состояния, по аналогии с назойливыми мухами, полагая, что они (состояния) на него извне садятся, а не сам он их порождает. Это, на наш взгляд, главная причина принципиальной нерешенности проблемы зависимостей средствами классического научного знания. Очевидно, что данная проблема должна решаться, прежде всего, онтологически, и только после этого – методологически, методически, практически и, далее, технологически, учитывая ее массовость. 2. Подход к решению данной проблемы Первый логический посыл. Предельно критический уровень развития феномена зависимости неизменно приводит человека к прекращению его существования в телесном виде, к физическому его небытию (смерти). Злоупотребление ПАВ, как и др. виды зависимостей, ученые называют термином замедленный суицид. Следовательно, феномен зависимости, приводящий человека к его к физическому небытию, порождается по отношению к его телу физически внешней причиной, выступающей антагонистом физической жизни человека, как объективной реальности. Если полагать, что прием ПАВ происходит в результате акта волеизъявления, то собственная жизнь человека является объективной, физической и внеположенной ему самому реальностью, которой он сам может управлять, и она входит в онтологию человека, но не исчерпывает ее, если вопрос о физическом бытие или небытие человека может разрешаться им же самим, т.е. быть подвластным его воле. Следовательно, феномен воли в целостной структуре психического по уровню выше частного физического телесного состояния, которое по времени возникает позже воли. Именно поэтому феномен воли выступает последним и решающим среди большого числа других детерминирующих возникновение феномена зависимости факторов. Воля человека – это и контрагент предотвращения суицида, производимого им, в том числе, с помощью психоактивных веществ. Следовательно, можно предположить, что проблема воли – центральная в разрешении проблемы зависимостей и большого ряда других негативных, с общечеловеческой точки зрения, состояний. Воля, как субъективное психическое явление (научный предмет психологии), есть постоянно формируемое образование на протяжении всей жизни человека. В связи с большой значимостью данного психического явления в жизни человека общество организует сопровождение процесса формирования данного субъективного явления – воли – в педагогически целесообразных формах: в институте семьи и образования (научный предмет педагогики). Социально значимые негативные отклонения в системе волевых действий человека, появление которых оказались не способны предотвратить институты семьи и образования, призваны корректировать социальные институты суда и наказаний. Воля как скрытая субъективная психическая реальность объективно проявляется при столкновении человека с самого раннего возраста с внешними ограничениями жизнедеятельности, и поэтому она первично социально-обусловлена и является результатом материальной (!) [4, с. 42] педагогической деятельности. Поэтому педагогико-антропологическое учение о воле К. Д. Ушинского должно в исследованиях феномена зависимости браться во внимание в первую очередь, а частные предметные представления о ней, сформированные в рамках системы психологических знаний, могут с пользой приниматься во внимание и учитываться, т.к. они накоплены в ходе исследований, реализованных на принципах классической научной методологии, т.е. в исследованиях на выборочных совокупностях. Второй логический посыл. На уровне современных феноменологических исследований установлено, что в подавляющем большинстве случаев формирование зависимости от психоактивных веществ наступает вследствие психотравмирующих ситуаций, стрессов, конфликтов, диссоциативных состояний личности, которые сами являются следствиями дисгармонии в пространстве личностно значимых социальных отношений. Поэтому для исследования феномена зависимости человека, как его внутреннего состояния, прежде всего, необходимо разработать средства диагностики, контроля и мониторинга пространства личностно значимых социальных отношений человека, которые составляют предмет социальной педагогики. Волевое решение употребления психоактивных веществ и дисгармония социальных отношений оказываются связанными моментом времени своего возникновения. Следовательно, и пространственные характеристики данных явлений должны иметь некоторые общие зоны, которые необходимо найти и зафиксировать как особе место перехода человека из одного пространства отношений (жизнеосуществления), где не было необходимости приема ПАВ, в другое пространство социальных отношений, где необходимость приема ПАВ объективно возникает. Это позволяет ставить вопрос о большой значимости социально-педагогических исследований в изучении объективных социально-педагогических детерминант феномена ПАВ-зависимостей. Третий логический посыл. Как объективный факт «состояние наркотической зависимости» находится в границах предмета медицинского научного знания, и в юридическом аспекте данный факт является медицинской тайной, что выступает принципиальным ограничением для немедицинских исследований данной проблемы. Для преодоления границ предметных ограничений полезно использование моделей-конфигураторов [9, с.89]. Логический переход из медицинского предмета анализа в социально-педагогический мы произвели через более общее понятие для данных дисциплин – «предмет аддикции». Психоактивные вещества (ПАВ) созданы человеком наряду со всем бесконечным многообразием других средств личного потребления. Как любое средство, включаемое человеком в жизнедеятельность, психоактивные вещества при строго определенных правилах их потребления служат целям сохранения жизни и здоровья. Культура потребления ПАВ вырабатывалась исторически длительно. В упрощенном виде она слагается как минимум из трех звеньев: научно обоснованной необходимости употребления ПАВ, например, в случае острых болевых ощущений; научно определенного количества вещества, закрепляемого в понятии «доза», необходимого, например, для прекращения болевого ощущения; культурно закрепленного способа употребления ПАВ в строго соответствующих условиях, например, в медицинском процедурном кабинете или дома по рекомендации врача. Все три звена вместе являются культурным образцом, трансляция и освоение которого осуществляется посредством передачи знания старшего поколения младшему, т.е. исключительно в педагогическом (!) процессе. Удерживая в единстве все три логических посыла, мы можем перейти к гипотетическому построению научного объекта и предмета, с целью исследования детерминант возникновения аддиктивных состояний человека как Личности. 3. Объект и предмет социально-педагогического мониторинга состояния наркотической зависимости несовершеннолетних. Известно, что процесс трансляции и усвоения детьми строго выверенных культурных образцов осуществляется в рамках институционально организованного педагогического процесса. Главными каналами трансляции культурных образцов несовершеннолетним гражданам являются институты семьи и образования. Поэтому любые необоснованные изменения или искажения исторически выверенного способа применения несовершеннолетними гражданами средств личного потребления, в том числе ПАВ, могут происходить только по одной причине: наличию дисфункций в состоянии деятельности социальных институтов семьи и (или) образования [5, с.197]. Эти две наиважнейшие формы организации социальных отношений эволюционно постоянно представлены каждому ребенку его действительными социальными отношениями с людьми, являющимися родственниками (опекунами), учителями, воспитателями, наставниками. Эти люди несут персональную юридическую ответственность перед ребенком и государством в случае нарушения ими своих обязанностей в процессе реализации отношений с ребенком, т.е. в плане его воспитания и образования в целях освоения им культурно выработанного человечеством полезного опыта, в том числе, опыта употребления ПАВ в особых жизненных ситуациях. Осуществление процесса жизнедеятельности ребенком за рамками социальных институтов семьи и образования, т.е. в тех местах, где трансляции культурно выверенных образцов не происходит в принципе, а напротив, использование средств личного потребления, как правило, осуществляется по искаженным схемам, контролируется государством органами по защите прав и интересов детей. За рамками семьи и образования социальные пространства жизнедеятельности представлены ребенку его действительными социальными отношениями со случайными людьми, которые не несут персонально юридической ответственности перед ним и государством за усвоение вредных для здоровья и жизни способов употребления средств и видов деятельности. Таким образом, на первый план в структуре исследования феномена зависимых состояний детей и подростков должны быть поставлены места трансляции культурно выверенных (в институциональных пространствах отношений) и искаженных (в неинституциональных пространствах отношений) способов обращения детей и подростков со средствами личного потребления. Все эти пространства мы объединяем в понятии «пространство значимых социальных отношений ребенка», т.к. на уровне его сознания границ между этими социальными отношениями, как показывают наши многолетние наблюдения, не проводится. Такое разграничение проводилось нами искусственно в ходе анализа персональных данных. Культурная норма, как выверенный исторически образец, в том числе и образец использования средств личного потребления в целях улучшения качества жизни, выступает главным содержанием социальных отношений в институтах образования и семьи, исторически обустроенных для максимально точного выполнения этой задачи. Поэтому для осуществления общественно значимого контроля использования несовершеннолетними гражданами средств личного потребления, во благо сохранения их жизни, необходимо установить контроль за состоянием пространства значимых социальных отношений, где происходит трансляция как культурно выверенных образцов, так и трансляция искаженных способов использования средств и видов жизнедеятельности. Наряду с психоактивными веществами предметом аддикции может стать любое из средств личного потребления, производимых людьми, или любой вид активности (диета, изменение формы тела, игры и т.д.). Но само по себе средство личного потребления или вид деятельности не имеет характеристики «аддиктивность». Такая характеристика средства личного потребления возникает исключительно в границах жизни конкретной персоны. Следовательно, феномен зависимости – уникально персонифицированное явление, а его массовое распространение связано с грубыми и массовыми правонарушениями взрослых людей, ответственных за процесс институционализации (социализации) несовершеннолетних граждан. Так как количественные и качественные характеристики индивидуального социального пространства каждого ребенка уникальны и неповторимы, то разработка технологичных (т.е. массовых) средств наблюдения за состоянием данного объекта требует выхода на общесистемный уровень организации социальной жизни детства [2, с. 5]. И именно на этом уровне становится возможным использование технологий мониторинга, как самого дорогостоящего вида систематических наблюдений за стихийными жизненно важными для человека процессами. В системах мониторинга уже на уровне одного единичного экземпляра наблюдения всегда необходимо иметь возможность наблюдать норму и отклонение исследуемого явления. Поэтому и на уровне всей генеральной совокупности, представляющей собой системное образование, данное состояние должно присутствовать как общесистемный признак. Зададим условную норму следующим логическим посылом: полное отсутствие феномена зависимого состояния характеризуется доминированием в пространстве жизнедеятельности ребенка институциональных связей и отношений (семьи и образования), где трансляция исторически выверенного культурного образца обращения со средствами личного потребления наиболее вероятна. Такое состояние пространства связей и отношений мы назовем гармоничным, или «условно нормальным». Зададим отклонение от нормы. Феномен зависимого состояния в самом общем виде характеризуется доминированием неинституциональных связей и отношений в пространстве жизнедеятельности ребенка, где трансляция исторически выверенного культурного образца обращения со средствами личного потребления наименее вероятна, а более вероятна трансляция искаженных способов обращения со средствами личного потребления. Такое состояние пространства связей и социальных отношений мы назовем агармоничным, или «условно ненормальным». Дадим определение понятия «феномен состояния зависимости», удовлетворяющее требованиям социально-педагогического мониторинга: феномен состояния зависимости является процессом, началом которого считается преобладание в пространстве значимых социальных отношений ребенка неинституциональных связей и отношений над институциональными, а концом – полное отсутствие всех социальных связей и отношений. Такое состояние пространства социальных отношений мы наблюдали у детей и подростков, длительно испытывающих суицидальные настроения. Для разработки организационной схемы и технологии осуществления социально-педагогического мониторинга, в рамках такого масштабного явления, необходимо прежде задать его границы. Известно, что при возникновении состояния аддикции требуется обращение персоны к конкретным социальным партнерам. Поэтому дополнительным критерием, позволяющим констатировать наличие устойчивого процесса зависимого состояния, является преобладание одного какого-либо вида социальных связей над остальными среди всей совокупности неинституциональных отношений. Момент начала преобладания одной связи над всеми остальными не может быть определен иначе, чем в ситуации динамического наблюдения, т.е. мониторинга. При этом в границах наблюдения должны постоянно находиться все виды социальных связей одновременно, чтобы исследование было максимально точным. Итак: объектом социально-педагогического мониторинга состояния наркотической зависимости несовершеннолетних является пространство всех значимых социальных отношений ребенка-аддикта, а предметом являются количественные и качественные характеристики общения его с каждым конкретным социальным партнером и со всей их совокупностью, постоянно и стихийно меняющейся по своему элементному составу и содержательному наполнению межличностного общения персоны в каждый новый момент времени. Для исследования состояния зависимости от ПАВ в рамках разработанной нами методологии социально-педагогического мониторинга [8] используются стандартизированный пакет инструментов и программное обеспечение, реализованное в форме программно-методического комплекса «Социомониторинг». Метод позволяет вести многолетние наблюдения за состоянием пространства социальных отношений несовершеннолетних на персональном и групповом уровнях. Главным потребителем всех данных в организационной технологии социально-педагогического мониторинга является сам несовершеннолетний гражданин, страдающий или пока еще не страдающий аддиктивным состоянием, с гармоничным или агармоничным состоянием пространства социальных отношений. А специалист по социомониторингу выступает по отношению к нему: А) пропагандистом метода «Социомониторинг», Б) консультантом по освоению технологии «Социомониторинг», В) «заслуженным собеседником» (А. А. Ухтомский) в процессе анализа данных. Специалист по социомониторингу минимально, только за счет своего личного присутствия, поддерживает запускаемую в процессе осуществления мониторинга рефлексию ребенком всех прошлых социальных действий. Далее он помогает осуществить перевод ребенком скрытых внутренних и действительных(!) социальных проблем со всеми реальными партнерами во внешний план сознания (речь). И на завершающем этапе помогает поддержать естественно возникающий у ребенка процесс проектирования собственных «педагогических тактов» (К.Д. Ушинский) в отношении каждого из своих реальных социальных партнеров. Вся работа по технологии «социмониторинга» выполняется детьми на основе собственных объективных данных и в границах своего реального социального бытия. Для проведения такого научного исследования никаких выборочных совокупностей не требуется. Мониторинг социальных отношений – есть социальная, психологическая и физиологическая нужда каждого живого человека, желающего наблюдать, контролировать и управлять своим поведением в пространстве действительных социальных отношений, природа которых объективна и независима от воли и сознания человека. Литература 1. Алексеева Л. С., Хабарова О. Е. Мониторинг наркотической зависимости детей и подростков: социально-педагогический аспект. Социальная педагогика в России. – 2010. – №2. 2. Бочарова В. Г., Плоткин М. М. Школьник в микрорайоне. – М., 1986. 3. Джордж Сорос: Почему я пожертвовал 1 млн. долларов в поддержку законопроекта о легализации марихуаны. http://www.davidicke.com.ua/pochemu-ya-pozhertvoval-1-mln-v-podderzhku-zakonoproekta-o-legalizatsii-marihuanyi.html 4. Дьяченко В. К. Новая дидактика. – М.: народное образование, 2011. – 496 с. 5. Комаров М. С. Введение в социологию. – М.: «Наука», 1994. – 375с. 6. Указ Президента Российской Федерации № 690 от 9 июня 2010 года об утверждении стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года. 7. Хабарова О. Е. Отношения участников образовательной практики как объект мониторинга качества образования. Мониторинг качества образования на школьном уровне: сборник статей. Под ред. Т. А. Степановой. – Ярославль: Департамент образования Ярославской области, 2002.- 57с., с.18-33. (http://www.sociomonitoring.ru/modules.php?name=Content&pa=showpage&pid=13) 8. Хабарова О. Е. Программно-методический комплекс «Социомониторинг» Информационные модели активной антинаркотической пропаганды в молодежной субкультуре: методическое пособие. Ч I (книга 2). – Ярославль: ГОУ ЯО ИРО, Минобрнауки Росси, 2004. – 123 с., с. 1-77. Щедровицкий Г. П. Система педагогических исследований (методологический анализ). Педагогика и логика. – М.: «Касталь», 1992 – 415 с. |
||
ООО "Социомониторинг Сервис"